В феврале мы рассказывали нашим читателям, как одно маленькое открытие в области краеведения заметно повлияло на историю ярцевской районной газеты и заставило изменить дату начала ее выхода в свет.
Именно тогда друг «Вестей Привопья» Игорь Алексеев поделился с нами фотографиями страниц газеты «Ярцевский рабочий» 1921 года выпуска, обнаруженной им в московских архивах. Издание, просуществовавшее не менее полугода, являлось органом Ярцевского комитета РКП и уисполкома Советов рабочих, народных и крестьянских депутатов, а значит, и родоначальником всех ярцевских районных газет.
Перебирать пожелтевшие за столетие страницы (пусть даже в формате сканов и фотографий) – занятие не только увлекательное, но и волнующее: словно заглядываешь в далекое прошлое, а детская мечта о путешествии на машине времени становится чуточку реальнее. Движимые благородным желанием рассказать, чем жил наш город и район сто лет назад и как об этом писала местная газета, мы открыли рубрику «По страницам старых газет».
«Архиважная» тема
Сегодня всех, кто интересуется историей России вообще и нашего города в частности, мы приглашаем перелистать страницы 36-го номера «Ярцевского рабочего» от 28 июля 1921 года.
Кстати, этот номер вышел на четырех полосах при тираже 1500 экземпляров, тогда как многие дошедшие до нас номера первой ярцевской районки были двухполосными и публиковались тиражом 1000 экземпляров.
С чем это связано? Осмелюсь предположить, что количество полос и тираж зависели от важности освещаемой темы: для общественно значимой информации не жалели страниц, а сама газета распространялась среди более широких масс населения. Это предположение подтверждает и 36-й номер «Ярцевского рабочего», почти полностью посвященный теме «архиважной» — ПРОДНАЛОГУ.
Продразверстка и продналог: немного истории
11 января 1919 года, в условиях гражданской войны и «военного коммунизма», Советом народных комиссаров РСФСР был издан декрет «О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства». Этот документ за подписью Председателя Совета Народных Комиссаров В. Ульянова (Ленина), Заместителя Народного Комиссара Продовольствия Брюханова и Управляющего Делами Совета Народных Комиссаров В. Бонч-Бруевича вводил на территории Советской России продовольственную разверстку (продразверстку).
Так называли систему заготовок сельскохозяйственных продуктов (прежде всего хлеба), которая вводила обязательные нормы поставок продовольствия государству и распределяла («разверстывала») их между «производящими губерниями».
«В целях срочной поставки хлеба для нужд Красной Армии и бесхлебных районов ˂…˃ все количество хлебов и зернового фуража, необходимое для удовлетворения государственных потребностей, разверстывается для отчуждения у населения между производящими губерниями», — информировал декрет в непривычной для современного человека жесткой и категоричной стилистике.
В строго установленные сроки крестьяне были обязаны сдавать государству по «твердым ценам» так называемые «излишки» хлеба, а позднее и других продуктов. «Сельские хозяева, не сдавшие к установленному сроку причитающееся на них количество хлеба и фуража, подвергаются безвозмездному принудительному отчуждению обнаруженных у них запасов. К упорствующим из них и злостно скрывающим свои запасы применяются суровые меры, вплоть до конфискации имущества и лишения свободы по приговорам народного суда», — предупреждал декрет. При этом нередко «отчуждались» не только «излишки», но и семенное зерно.
Результатом продразверстки, которая к 1921 году дошла до Украины, Белоруссии, Северного Кавказа, Туркестана, Сибири и Закавказья, стал кризис товарно-денежных отношений, массовый голод, усиленный неурожаем 1920 года, и, как следствие, крестьянские бунты.
Все это привело к тому, что в марте 1921 года правительство заменило продразверстку «твердым» продовольственным налогом.
В статье «О продовольственном налоге» (апрель 1921 года) В. И. Ленин писал: «…Мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за бумажные деньги. Иначе победить помещиков и капиталистов в разоренной мелко-крестьянской стране мы не могли. ˂…˃
Мы все еще так разорены, так придавлены гнетом войны ˂…˃, что не можем дать крестьянину за весь нужный нам хлеб продукты промышленности. Зная это, мы вводим продналог, т.е. минимально необходимое ˂…˃ количество хлеба берем как налог, а остальное будем обменивать на продукты промышленности». (Сохранена орфография оригинала, — ред.)
Итак, с 1921 по 1923 год с крестьянских хозяйств взимался фиксированный продовольственный налог на продукцию сельского хозяйства. Продналог исчислялся по прогрессивной шкале, то есть зависел от количества вырабатываемой продукции (его основная тяжесть ложилась на «кулаков»), зависел от урожая, числа едоков и количества скота в хозяйстве, а его размер был значительно ниже, чем при продразверстке. Излишки продуктов оставались у крестьян и могли продаваться на рынке. Таким образом, отменялась распределительная монополия государства, восстанавливались рыночные отношения – страна переходила от «военного коммунизма» к НЭПу.
Все на сбор продналога!
В эпоху, когда в провинции газета была единственным средством массовой информации (радио в смоленских деревнях появилось много позже: даже в Смоленске радиостанция заработала только в 1927 году), ей отводилась главная роль в проведении государственной политики. Ярцевское издание в этом отношении не было исключением.
Что такое продналог? «Кто производит раскладку продналога»? «Как жаловаться на неправильное обложение?» «Как исчисляются ставки налога по декрету?» — вот заголовки основных материалов «Ярцевского рабочего» за 28 июля 1921 года.
Учитывая важность темы, на селе газеты распределялись централизованно: они доставлялись нарочными по 2-3 номера «на каждую деревню Сущевской, Копыревщинской (здесь и далее сохраняется орфография и пунктуация оригинала, — ред.), Суйтовской, Воротышенской, Надвинской, Горкинской и Присельской волостей». «Посылая свою газету к вам, Ярцевские рабочие надеются, что услышав в ней клич голодающих братьев 11 губерний и областей и голос пролетариев всей Республики, вы сами поймете, для чего необходимо скорее сдать продналог и возвратить семенные ссуды 20 г.», — призывает крестьян редакция газеты.
«Выполнение продналога должно быть добровольным и быстрым. Само население заинтересовано в этом, — разъясняет в Постановлении Губернского исполнительного комитета его председатель товарищ Пер-но. – Без выполнения продналога в твердые сроки немыслимо обеспечение армии, охраняющей мир в Республике, немыслимо воссоздание нашей крупной промышленности, основы взаимного благополучия и братского союза рабочих и крестьян».
Поможем голодающим!
Массовый голод, начавшийся в Поволжье и распространившийся позднее на другие губернии, не мог остаться без внимания и помощи ярцевчан. Не столько к разуму, сколько к сердцу читателя обращается журналист С. Беляев: «Крестьянин, ˂…˃ взгляни в газеты: весь Юго-восток, Поволжье и часть Приуралья, т.е. до 12 самых хлебных губерний, житница России – поражена неурожаем. Все погорело. Даже нечем засеять поля. А впереди еще 12 голодных месяцев для крестьянина этих голодных губерний. Его ждет неминуемая тяжелая смерть от голода. ˂…˃ Миллионы людей ждут смерти.˂…˃ Разве мы, при всей нашей усталости, не можем помочь умирающим? Разве до наших сердец не доносятся стоны, вопли, рыдания голодных детей, жен и отцов? Разве их костлявые руки не разжалобят ваши зачерствевшие сердца? Нет, этого быть не должно! Не будем долго рассуждать, а скажем – продналог выполним быстро. ˂…˃ Организуем деревенские комитеты помощи голодающим».
Вообще, в газете много лозунгов-призывов, эмоциональных и наивных на взгляд современного человека, но характерных для риторики Советской республики 20-х годов: «Товарищи крестьяне! Требуйте эту газету от своих Волисполкомов и Сельсоветов и прочитав ее СПЕШИТЕ СДАТЬ ПРОДНАЛОГ», «Товарищи-крестьяне! Сдавайте продналог! Этим вы усилите промышленность и укрепите счастье трудящихся!», «Товарищи-крестьяне! Сдавайте семенные ссуды, чтобы спасти от голодной смерти миллионы жителей Поволжья и Юго-Востока».
«Федеральный компонент»
Сто лет назад, как и сейчас, ярцевская районная газета размещала на своих страницах материалы областного и федерального значения. Так, под рубрикой «Телеграммы» публикуются хорошие новости с разных концов страны. Например, такие: «В Подольском уезде, Моск. губ., рожь уже сжали, но уборке мешает дождливая погода.˂…˃ Рожь в нынешнем году очень умолотная: копна дает от 5 до 7 пудов зерна; средний хозяин убирает не менее 10 копен, следовательно, сбор середняка выразится в цифре от 50 до 70 пуд. ржи».
Уборка урожая в разгаре, поэтому очень важно, что «… в Петроград прибыло 740 вагонов сельско-хозяйственных машин и орудий, в том числе 7 вагонов сеялок, 25 вагонов жнеек, 83 вагона косилок, 95 вагонов молотилок, 9 вагонов соломорезок, 19 вагонов борон, 3 вагона пил, 75 вагонов грабель, 34 вагона кос, 282 вагона плугов, 10 вагонов маслобоек, 3 вагона тракторов и проч.». Однако, при всей позитивности этой информации, нельзя не заметить, что тракторов и прочих машин сельское хозяйство страны пока получало значительно меньше, чем орудий для ручного труда.
Не хлебом единым
Новости города и района «Ярцевский рабочий» дает в изложении «Ярроста». Вероятно, за этим загадочным словом скрывалось Ярцевское отделение РОСТА (Российского телеграфного агентства, предшественника и ныне здравствующего ТАСС).
28 июля 1921 года Ярроста рассказывало в частности о строительстве новой мельницы, для чего «напрягаются все усилия», «материалы все доставлены и в самом непродолжительном времени мельница начнет функционировать».
Информируются ярцевчане об открытии «3-й Совпартшколы» (Советской партийной школы, — ред.) ˂…˃ с расчетом на 50 курсантов. С 25 июля начались занятия при 30 курсантах, остальные еще не освобождены от работы».
Проходил в Ярцеве набор и на курсы красных командиров. На них было мобилизовано «членов Р.К.П. – 2 чел., членов Р.К.С.М. – 5 чел. и членов проф союзов через Упрофбюро – 25 человек», проводилась «усиленная агитация за добровольное поступление на курсы красных командиров».
Но особое внимание в череде материалов привлекает заметка «Доброе начало»: «5 июля с.г. в Трунаевской школе I ступени Узвоской волости, труппой школьников I-й, II-й и III-й отделений при режиссере шкрабе Полубинской в первый раз был дан детский спектакль. Ставилось «Старшая сестрица» сцена в 2-действиях, «Новая няня» шутка в 1 действии.˂…˃ Здесь же явилось желание образовать свой театральный кружок и здесь же была произведена запись членов в таковой. Усиленная работа кружка начнется с окончанием полевых работ, а пока в праздник 21 июля 21 г. в деревне Тимошеве в Нардоме будет поставлен детский спектакль и литературное утро».
Язык неизвестного автора сильно выбивается из общей стилистики номера. Есть в нем что-то дореволюционное, почти чеховское. Чувствуется, что автор – образованный человек, возможно, «из бывших». Я бы даже рискнула предположить, что заметку написала сама шкраб (а хочется сказать, госпожа) Полубинская. …Воображение рисует немолодую образованную даму, возможно, в пенсне, для которой народное просвещение есть не служба, а служение. Как и многие интеллигенты начала века, она приняла революцию и сознательно строит новое советское государство. Живя в глухой смоленской деревне, от которой сегодня не осталось даже названия, не только учит крестьянских детей, но создает театр…
…Фантазии, ни подтвердить, ни опровергнуть которые сегодня нельзя.
Кстати, о слове «шкраб». Этим модным на тот момент сокращением (от «школьный работник») в послереволюционные годы пытались заменить «устаревшее» понятие «учитель». Попытка с треском провалилась: слово сохранилось разве что в «Республике ШКИД» Г.Белых и Л.Пантелеева. Впрочем, атаки на «учителя» продолжаются и по сей день. Удастся ли вытеснить его новомодным «тьютору» и «модератору», станет ясно со временем. Лет эдак через сто.
Татьяна Филимонова