В журналистской работе порой случается, что, готовясь к интервью, настраиваешься на определенный лад и планируешь задавать те или иные – в общем-то, стандартные — вопросы. Но знакомство с конкретным человеком полностью меняет намеченный план, и разговор получается совсем иной, чем ожидалось: более глубокий и в определенном смысле драматичный. И после него на какие-то вещи ты смотришь иначе, чем два часа назад, да и сам становишься немножко другим.
Так получилось и на этот раз. Рассказ о семье Фрицлер, в числе других ставшей победительницей муниципального этапа всероссийского конкурса «Семья года», незаметно перерос в размышления о судьбе, войне и вере.
О корнях и листьях
Надежда Валентиновна и Александр Федорович Фрицлер вместе 16 лет, и, кажется, сама судьба вела их навстречу друг другу. А путь был неблизкий – и в годах, и в километрах.
Надежда – коренная ярцевчанка, а предки ее — из деревни Андроново Духовщинского района. Ее прадедушка по отцу прошел три войны: финскую, Первую мировую и Великую Отечественную, и, как сам он был уверен, «только на молитве» (человек был верующий, до войны пел на клиросе в местном храме). В Великую Отечественную командовал санитарным подразделением, спас не один десяток раненых красноармейцев. Участвовал в Сталинградской битве, и орден Красной Звезды ему вручал лично Жуков. После Сталинграда в возрасте 60 лет его комиссовали. Семья тогда уже жила в Ярцеве, в районе железнодорожного вокзала. Во время боев за город взрывной волной был разрушен дом, погибли двое сыновей. А прадедушка дожил до 90 лет, и у него были иконы; на Казанскую маленькая Надежда смотрела, как завороженная.
Бабушка, Зинаида Дмитриевна Ребикова, едва закончив пединститут, сразу после войны строила интернат (позднее на его базе открыли шестую школу) и стала его первым директором. Воспитанников, у которых не было родственников, забирала на выходные в свою семью. А позже директором шестой школы стал ее сын, Анатолий Владимирович Кондрашов. Были в семье и другие учителя.
О том, чтобы продолжить педагогическую династию, задумывалась и Надежда:
— В школе я училась хорошо, но окончила ее в 1991 году и видела, как трудно тогда жили мои родственники-учителя – выручала только бабушкина пенсия. Потом жалела, что не пошла в педагогический, но время было упущено. Думаю, из меня мог бы получиться неплохой учитель труда.
Александр Фрицлер родом с Кузбасса. До революции его прадед имел свою мельницу и был главой вполне состоятельной немецкой семьи. Потом мельницу экспроприировали, а Фрицлеров, как и других «русских немцев», выслали в Казахстан – в голую степь, где семья выживала, как могла, выкопав для начала землянку. Но люди были трудолюбивые и мастеровитые, а потому не пропали: прадед делал на заказ деревянную мебель, его дочка вязала носки-чулки, и все это меняли на продукты. В начале войны многодетную немецкую семью из Казахстана сослали в Кемерово, где тоже поначалу пришлось нелегко, но постепенно все наладилось.
В 2004 году Александр переехал в Ярцево и работал на мебельном комбинате, куда в 2006-м устроилась и Надежда — по очень прозаической причине: зарплата на предприятии составляла 5 тысяч рублей.
— Это были большие деньги на тот момент, — вспоминает Надежда. — Я пришла на комбинат из магазина, где получала 1400. Мне очень нужны были эти пять тысяч: я жила с ребенком одна, снимала жилье, и было очень трудно.
Александр и Надежда сразу понравились друг другу…
Сейчас Александр Федорович работает заместителем начальника цеха на ООО «Металлист», а Надежда Валентиновна – почтальоном. Кроме уже взрослого сына от первого брака, с которым, кстати, у Александра прекрасные отношения, в семье подрастают три дочери.
Несмотря на заграничную фамилию, Фрицлеры – глубоко верующая православная воцерковленная семья. Александр помогает на службах в Михайловском храме, Надежда много ездит по святым местам.
Как и положено в православной семье, отец – ее глава.
— Без этого нельзя, — считает Надежда. – Не будет ни благословения, ни благодати. Но почитать такого мужа и отца несложно: он сильный, но добрый и спокойный человек.
Все три сестры – Алевтина, Ульяна и Анастасия — учатся в школе-гимназии: окончили седьмой, третий и второй классы соответственно.
Алевтина – отличница и в гимназии, и в Детской художественной школе, обучение в которой оканчивает в следующем году. Но уже сейчас юная художница занимает первые места в конкурсах и мечтает в будущем выбрать профессию, связанную с живописью или архитектурой.
Ульяна интересуется компьютерными программами и на будущий год планирует записаться в кружок робототехники. А когда вырастет, хочет стать программистом.
Настя же пока выбирает между танцами и вязанием. Впрочем, принимая во внимание живой, непоседливый характер, она вполне может заниматься и тем, и другим, и чем-нибудь третьим. И, конечно же, девочки помогают родителям по хозяйству, а оно в семье немаленькое: сад, огород, гуси, куры, поросята…
— Надежда, каков основной подход к воспитанию детей в Вашей семье?
— Всем известна генетическая связь между детьми и родителями. Но существует и духовная связь. Между матерью и сыном она особенно сильна. Дети – это листья, а родители — корни. Если корни больны, листьям не может быть хорошо. Когда же корни выздоравливают, листья тоже обязательно обновятся. Дети наследуют не только генетику своих предков, но и их грехи. Поэтому, если хочешь счастья и благополучия своим детям, начни с себя, меняйся к лучшему, ищи свой путь к Богу. Когда я причащаюсь, часть этого причастия «перепадает» и моим детям.
За сына и всё русское
воинство
В последние года два самая горячая молитва Надежды – за сына от первого брака, который сейчас воюет на Украине.
К сожалению, пока идет СВО, мы не можем не то что подробно рассказывать о наших героях, но даже называть их имена или публиковать фотографии: это небезопасно как для них самих, так и для их семей.
Поэтому ограничимся самой краткой информацией: после окончания института молодой человек шестой год служит по контракту в спецназе. На линии фронта – с первых дней спецоперации, и за эти 16 месяцев видел столько… разного, чего не надо бы видеть молодому человеку и чего большинство из нас, к счастью, не увидит за всю жизнь. Имеет ранения и награды.
А остальное читайте между строк: что стоит за девизом спецназа «Никто, кроме нас», а также за словами «СпВ» (Специальные войска и службы Вооруженных Сил, предназначенные для решения специальных задач, — ред.), «военная разведка», «спецзадание»; какова цена боевых орденов. А еще попытайтесь представить, что чувствует мать, когда с сыном месяц нет связи, а по телевизору падкие до «жареного» журналисты без конца крутят ролики с убийствами наших пленных.
— Когда через месяц сын позвонил по видеосвязи, у него было лицо землистого цвета, — вспоминает Надежда. – Успокаивал: «Все нормально, мама, все хорошо».
Что помогало ждать сына тогда и что помогает сейчас?
— Бог, — отвечает Надежда. — Знаете, в том, чтобы нам помочь, Бог заинтересован больше, чем даже мы сами. Я ведь не предполагала, что так все будет, но иногда небольшие неприятности спасают нас от большой беды. Года за полтора до начала СВО у моего сына возникли некоторые проблемы – не слишком серьезные, но неприятные, и, чтобы ему помочь, я очень серьезно встала на молитву. Читала за него Псалтырь — каждый день и обязательно с кафизмами (кафизма — один из разделов Псалтири, — ред.) — это очень важно. Так что к началу спецоперации мой сын был «промолен» с ног до головы. Позже я узнала, что в монастырях можно заказать неусыпаемую Псалтырь, которую монахи читают непрерывно, круглосуточно, сменяя друг друга. А еще за него так же круглосуточно молятся все молитвенники нашего храма – я даже не знала до этого, как их у нас много.
Во что верить и где искать поддержки в трудный час, каждый решает сам. Но вот лишь одна абсолютно реальная история.
Группа разведчиков, в которой был и сын нашей героини, выехала на БМП на задание, и на большой скорости машина «зацепила» на мину. Ребят разбросало с брони в разные стороны, но уцелели все — контузии и ранения при таком раскладе не в счет. Жив и цел остался даже водитель, который обычно при наезде на мину почти стопроцентно погибает сразу. А так как отъ- ехать от своих разведчики успели недалеко, их быстро подобрали и на вертолете доставили в госпиталь.
— Представляешь, мама, как хорошо, что мы тогда подорвались, — рассказывал позже сын. — Через 15 минут в том районе начался минометный обстрел, и, если бы мы поехали дальше, шансов у нас не было бы.
И подобных случаев можно рассказать много. Кто-то скажет «повезло» – Надежда считает это чудом и поручает своего сына высшей защите.
— Когда я молюсь Богородице, всегда повторяю: «Не ввери человеческому предстательству, Пресвятая Владычице, но сама сохрани и помилуй», — рассказывает женщина. — Молюсь за всех его товарищей, за всю группу, за всех родственников, кто сейчас на войне. Хоть сто имен назвать в молитве — мне несложно, лишь бы им помогло.
— Надежда Валентиновна, Вы с мужем часто бываете в паломнических поездках. Это тоже связано с сыном?
— Если честно, это так. Когда сын оказался на СВО, я стала часто бывать в Дивееве — это в Нижегородской области, за 840 километров от нас. Просто нашла паломническую группу в Интернете и стала ездить с ней. Помню первую поездку, она была совершенно необыкновенной: с остановкой в Муроме, с ранней литургией у мощей Петра и Февронии, с посещением монастырей, которые построил Иван Грозный в честь взятия Казани и других святых мест. Далее — источник Серафима Саровского в Цыгановке, в котором можно окунуться. А в самом Дивееве обязательно — Богородичная канавка, потому что, как сказал батюшка Серафим, кто по Богородичной канавке пройдет и 150 «Богородиц» прочитает, «тому здесь и Киев, и Афон, и благодать всех трех пределов». Потом Арзамас, а там чего только нет – и монастыри, и Животворящий Крест, и обновляющаяся икона «Избавление от бед страждущих», на которой Богоматерь изображена в итальянском стиле, с короной на голове… После этой поездки я впервые уснула спокойно. Ушло чувство сумасшедшей тревоги, когда знаешь, что твой ребенок в опасности, но ничего сделать не можешь. А сейчас я там часто бываю. Но вообще не обязательно ездить так далеко: у нас есть свои святые места. Болдино ни в чем не уступает Дивееву или Годенову. И Смогири, и смоленский храм Петра и Павла XIV века с чудотворной иконой Иверской Божией Матери, которая вся увешана «подарками» от исцелившихся людей.
…Как автор этой статьи, я долго сомневалась, следовало ли публиковать эту часть интервью: уж слишком все это личное, трепетное, да и все ли поймут? Но сейчас кто-то из наших читателей так же, как Надежда, ждет с войны сына или мужа и нуждается не только в материальной и моральной, но и в духовной поддержке — может быть, даже в большей степени. А в окопах, говорят, атеистов нет.
Кстати, сейчас в нашей стране проходит уникальная общенародная акция — Всероссийский молебен о Победе. Он начался 6 мая в Георгиевском храме на Поклонной горе в Москве у мощей Георгия Победоносца, принесенных из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Ковчег с мощами небесного покровителя русского воинства посетит около ста городов в 89 регионах России. К настоящему времени он провезен по большей части Центральной России и Уралу и начал путь по городам Сибири и Дальнего Востока. Более 250 тысяч верующих поклонились Георгию Победоносцу и помолились за дарование Победы и за наших бойцов. Впереди — Алтайский край, Хакассия, Тыва. В Смоленск мощи прибудут в сентябре.
«Pastry Campus»
и медовые пряники
Одно из качеств истинно верующих людей – умение радоваться жизни даже в самых сложных обстоятельствах и стойко переносить испытания. И помогает в этом интересное увлечение, которому можно посвятить все свободное время.
Для Надежды Фрицлер таким увлечением стало кондитерское искусство, что неудивительно: по образованию она пекарь-кондитер, в 1992 году окончила Смоленское кооперативное училище и даже какое-то время работала по специальности.
— Но в 90-е все было сложно, — вспоминает Надежда, – пришлось поменять не одно место работы: работала там, где платили.
Тем не менее, кулинария так и осталась самым большим увлечением в жизни, и сейчас Надежда учится на шефа-кондитера в международной Кондитерской школе «Pastry Campus» – как сама говорит, для души, а рассказывает об этом с энтузиазмом.
— Надежда Валентиновна, почему для повышения своего кондитерского уровня Вы выбрали именно эту международную школу?
— «Pastry Campus» возглавляет очень известный и уважаемый шеф-кондитер Мария Селянина. В начале 90-х Мария переехала в Барселону из Петербурга, училась во Франции, участвовала во многих профессиональных конкурсах. А сейчас в ее онлайн-школе обучаются люди со всего мира, причем в основном это шефы крупных ресторанов. Мне стало интересно, что это за восторги вокруг школы. И когда я стала готовить по рецептам Марии, поняла, что это непросто, но очень интересно.
Наверное, есть и другие хорошие курсы, но именно здесь я нашла то, что мне интересно. Также привлекает практическая направленность этих занятий: по духу, как ни странно, они близки советской кулинарной школе. Много рецептов из мировой и советской классики, которые, с одной стороны, соответствуют всем ГОСТам, а с другой, адаптированы к современным вкусовым потребностям. Когда я училась в 90-е годы, преподаватели давали очень хорошую теоретическую подготовку, но полноценную практику тогда невозможно было пройти: просто не было необходимых продуктов. А сейчас можно приобрести или заказать любые ингредиенты, и мне интересно восполнить пробелы в своем образовании.
Обучение состоит из нескольких курсов, и в мае я сдала экзамен по курсу «Хлеб и выпечка» и получила 8,9 балла по десятибалльной шкале. И это не так просто, как может показаться. Нужно, чтобы технология была в руках. Даже в приготовлении, например, обычных кексов столько разных нюансов, что приходится переделывать блюдо 4-5 раз.
— Вы не хотели бы вернуться к своей первой профессии и заниматься кондитерским делом профессионально? Может быть, в форме ИП или самозанятого?
— Это не тот путь, который мне интересен. Любой, кто работает в этой сфере профессионально, рано или поздно приходит к тому, что нужно печь много и быстро. А мне не хотелось бы превращать свое увлечение в рутину. Вот для души – пожалуйста. Мне интересно делать не массовую продукцию, а кондитерские произведения высокого уровня. Хочется настоящего качества. К тому же подобные изделия получаются очень дорогими — прежде всего из-за цен на качественные продукты. Например, только ингредиенты для трехкилограммового торта, который я готовлю для семьи, обойдутся не дешевле трех тысяч, и это без стоимости работы. Кому я продам такой торт? Я и сама не смогла бы его купить. Поэтому я готовлю для семьи, родственников и для знакомых. Или просто дарю свою выпечку хорошим людям.
— Я знаю, что Вы также интересуетесь старинными рецептами.
— Такие рецепты собирает по монастырям историк русской кухни Максим Сырников. Один из них я использую – это печатные пряники по русским рецептам 13-го века. Пряники — одномедовые (без сахара), только на ржаной муке, с большим количеством масла noisette (Noisette — ореховое масло. Получается при нагревании качественного сливочного масла до 140 — 144°C, когда «жидкая» фракция масла превращается в коричневый осадок и масло приобретает вкус жареного ореха — ред.), с добавлением пряностей, которые в старину называли «сухими духами». Начинка – из сухофруктов с лимоном. Вкус и аромат у этих пряников непередаваемый, и к тому же они отлично держат печать и долго хранятся. Формы для печати делал на заказ мастер из Сибири. Сейчас я пеку эти пряники в основном на церковные праздники, и батюшка раздает их прихожанам бесплатно – от души и с благословением.
Вот так живет эта большая семья: в труде, надежде и молитве. Обычные люди, на первый взгляд. Хранители вечных ценностей – если присмотреться.
Татьяна Филимонова