(ЧАСТЬ ВТОРАЯ)
«Остановить этот поток»
Конечным пунктом следования поезда оказался город Вупперталь, где располагался распределительный лагерь. Сюда за дармовойрабочей силой съезжались «купцы» — представители фирм, концернов, ведомств. Большинство заключенных мечтало попасть на работу к бауэру — так здесь называли фермеров. Но нашего героя интересовал только Эссен, и он старался не попадаться никому на глаза, пока в лагере не появились «покупатели» от Круппа. «Я назвался электриком и с сотней токарей, металлургов, химиков, энергетиков был отправлен в Эссен», — пишет Витман. Завод, где изготавливалась военная техника, ошеломил молодого человека. «Мне почему-то представился невероятно больших размеров штамповочный агрегат с огромной пастью, — вспоминал он позднее. — Туда заталкивается огромная стальная чушка. Удар — и из пасти выкатывается готовый танк или самоходка: удар — танк! Удар — самоходка! И хотя это было лишь плодом моего воображения, я ощущал, что каждый такой удар здесь отзывался разрушениями и смертью на Востоке, в моей стране. И главная мысль: как теперь, если не остановить этот поток, то хотя бы нарушить его дьявольскую ритмичную непрерывность».
При этом Витман понимал, что плохо подготовлен для решения таких задач, тем более что его готовили для действий в оперативном, а не глубоком тылу противника.
Чтобы добиться расположения администрации и охранников, он стал рисовать их портреты (помог изокружок), и неожиданно эти портреты стали популярны. «Чтобы обеспечить себе свободу передвижений и действий, ˂…˃ все свободное время я малевал их рожи — портреты были до жути фотографичны, но им всем именно эта фотографичность, похожесть нравилась! ˂…˃ Их благосклонное отношение ко мне еще более упрочилось из-за моего чрезвычайного «прилежания» в освоении немецкого языка». Со временем появилась возможность самостоятельно выходить в город. Там он однажды познакомился с русским эмигрантом первой волны Глебом Александровичем Скворцовым, добрым, самоотверженным и благородным человеком. «Он расходовал на меня почти весь свой карточный паек, я замечал — он нередко сам оставался голодным, — пишет Витман. — Через Скворцова я смог отправить несколько писем в Сумы с обратным адресом». Наконец пришел ответ, в котором «за прикрытием обыденных фраз сообщался пароль для контакта со связником».
По работе Витман имел доступ в другие лагеря и даже на производство. Благодаря контакту с рабочими разных цехов и заводов, Борис «имел теперь общую картину производства вооружения в главной кузнице фашистского рейха. Отсюда, с заводов Круппа, на Восточный фронт шел непрерывный поток оружия. Танки, пушки, самолеты, мины, снаряды… Даже железные кресты всех степеней и солдатские пряжки с надписью: «Гот мит унз» («С нами Бог») штамповались из той же крупповской стали. Авиация наших союзников уже не раз сбрасывала бомбы на жилые кварталы города и лагеря иностранных рабочих, но заводы оставались нетронутыми и продолжали работать на полную мощность». (Шпион, которому изменила Родина»
Накануне 1943 года связной сообщил, что вскоре ожидается мощный налет авиации союзников на весь промышленный комплекс Рура, и что нужно вывести из строя всю противопожарную систему на предприятиях и заводах. Причем не заранее, а в самом начале воздушного налета, чтобы не выдать себя предварительными действиями. Для выполнения задания требовалось немало верных людей. И вот январским вечером 1943 года долгожданный момент наступил. «Взвыли сирены. Отдаленным громом ударили зенитки, сначала дальние, а вслед за ними и те, что были поближе. Непрерывный грохот многочисленных зенитных орудий и необычно мощный, нарастающий рокот моторов в вышине были не похожи на то, что приходилось слышать раньше, — пишет Витман. — Я вылез на крышу вахштубе, где была моя каморка, и оцепенел от увиденного. На большой высоте, в четком строю надвигалась армада, состоявшая из многих сотен летающих крепостей. Но когда понял, что вся эта лавина движется прямо на нас, мне стало жутко. Только теперь дошло до сознания, что надвигается наша погибель. Несколько суток после налета пламя уничтожало то, что не разрушили бомбы. Лагерь, где все мы находились, был также полностью уничтожен. Большая часть людей, запертых в деревянных бараках, погибли сразу. Остальные разбежались. Оставаться в Эссене значило подвергать риску тех, кто помогал мне. Да и делать здесь больше было нечего. В штабе подпольщиков решали, куда меня лучше перебросить, во Францию или Австрию». В итоге остановились на австрийском движении «Сопротивление».
Шпион, преданный Родиной
К сожалению, невозможно рассказать обо всех интересных страницах из жизни нашего героя.
Те, кто прочитает книгу, не раз цитированную в этом материале, узнает о работе Бориса Витмана в Вене под именем Вальдемара Витвера — «бывшего военного, демобилизованного из вермахта по ранению» и «студента» Высшей технической школы. О сотрудничестве и дружбе с офицером штаба семнадцатого военного округа майором Карлом Сцоколлем (Carl Szokoll. Встречаются написания «Карл Сцоколль», «Карл Сцокол», «Карл Соколл» — ред.), который возглавлял австрийское «Сопротивление», имел непосредственное отношение к плану «Валькирия» (заговор германского «Сопротивления», прежде всего старших и высших офицеров вермахта, с целью убийства Адольфа Гитлера) и которого в Советском Союзе называли «майором Соколом». О поездке в польское Краковское воеводство (Польша), куда гитлеровцы перебазировали испытательный полигон нового секретного оружия — реактивных снарядов «фау-2». И о многом, многом другом.
…Через несколько дней после того, как советские войска вошли в Вену, Витмана арестовали и обвинили в измене родине. Документы, которые доказывали его участие в боевых группах австрийского «Сопротивления», следователь просто не принимал во внимание.
Но даже в карцере оставалась надежда: это ошибка, во всем разберутся. Главное — «Ты до-о-ома!.. Ура, кретин!.. Это НАШИ!!»
От расстрела Витмана спасла военная разведка. Маршал Толбухин взял его под свою защиту, следствие было прекращено. Витман прошел спецпроверку, и его отправили на родину в «телячьем» вагоне.
Затем был трудовой батальон и восстановление шахт в Донбассе. А потом поселок Половинка в Пермской области и заготовка леса. К счастью, оказалось, что в поселке, который решили сделать городом, нужен архитектор, и Витман вспомнил о своем образовании и подготовил несколько проектов. Формально он был свободным человеком, никаких официальных обвинений ему не предъявляли, но и выезжать за пределы области не разрешали.
Отношения с местным начальством все ухудшались — Витман решился на очередной побег, пятый по счету — на этот раз в Москву. Он даже раздобыл поддельные документы, но уехать не успел: 26 ноября 1947 его года арестовали и отправили в Лефортово. Следователь снова, как и в 1945 году, обвинил Витмана в добровольной сдаче в плен и измене родине. И хотя австрийские антифашисты подтвердили, что Витмандействительно активно участвовал в работе «Сопротивления», решением Особого совещания он был признан виновным по статьям 58-1-б, 82 ч.2 и 72 ч.2 УК РСФСР и приговорен к 10 годам лагерей. Подпись под приговором поставил лично министр Абакумов. Витмана отправили по этапу в Норильлаг.
В 1953 году, после смерти Сталина, в Норильлагприлетела комиссия из столицы. Нескольким заключенным предложили написать прошения о помиловании, был среди них и Витман. Подумав несколько минут, он отказался: «Я вины за собой не знаю и в милости не нуждаюсь».
Он отсидел в лагере до конца срока, потому что точно знал: он Родине не изменял.
Когда Витман все-таки вернулся в Москву и пришел в районный военкомат, чтобы получить военный билет, ему вручили медаль «За победу над фашистской Германией».
«Да ну? — вырвалось у меня. — Выходит, я, все-таки, участвовал в этой кровавой заварухе?..
Крепкие попались ребята, даже не моргнули. Записали какие-то данные и обещали отыскать награды, к которым я дважды был представлен на фронте и дважды не успел получить». («Шпион, которому изменилаРодина»)
Реабилитировали Бориса Витмана в 1990 году по протесту военного прокурора. Дело 1947 года было признано сфальсифицированным, арест за «побег» с Урала — незаконным.
… После освобождения Витман окончил Всесоюзный заочный институт инженеров железнодорожного транспорта и до 1988 годаработал в различных строительных организациях, занимался научной деятельностью, посетил более 100 городов, где оказывал техническую помощь по строительству, внедрял свои изобретения и рацпредложения. Стал членом Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов.
В 1996 году посетил Вену и встретился с «майором Соколом».
В 2001 году переехал из Москвы на постоянное место жительства в Подольск, где и умер 25 февраля 2012 года.
От автора
Читая книгу Витмана, я несколько раз ловила себя на мысли, что не верю в написанное: слишком необычным и даже фантастическим оно представлялось. Я стала искать информацию, чтобы уточнить, может быть, это все-таки художественное произведение, а значит, в нем много вымысла. Но нет, оказалось — мемуары.
Более того, подлинность воспоминаний Витманапроверял журналист «Московских новостей» Геннадий Жаворонков, который в 90-х годах первым занимался историей Бориса Владимировича. По заданию газеты он писал в Австрию и даже ездил туда в командировку. И, кстати, именно Жаворонков «подарил» книге Витмана название «Шпион, которому изменила Родина». В дальнейшем проверку мемуаров проводил Центральный музей Великой Отечественной войны в Москве.
Татьяна Филимонова