Юбилей, обнаруженный в архивах
В Ярцевском историко-краеведческом музее хранится интересный документ, датированный 15 августа 1924 года. На пожелтевшем от времени бланке, в широкой рамке, декорированной переплетением виноградных лоз и различных фруктов, размещен следующий текст: «Ярцевская Фабричная Пожарная Команда. Дорогой товарищ! И.И. Сидоренков. Пожарком и заведывающий противопожарной охраной фабрики глубоко ценя Вашу противопожарную работу. Приветствует Вас по поводу пятидесятилетней годовщины существования Я.Ф.П.К. и приложенный жетон за 10-летнюю (или 16-летнюю — точно разобрать цифру сложно — ред.) службу в команде просит принять для ношения». (В приведенном тексте сохранены орфография и пунктуация оригинала).
Далее следуют подписи председателя «пожаркома», «заведывающего» противопожарной охраной фабрики, начальника и членов к[оман]ды, секретаря.
Кроме «фруктовой» рамки, на наш взгляд, не вполне соответствующей содержанию документа, верх листа украшен изображением серпа и молота и цифрами: 1874-1924. А внизу рамка разрывается эмблемой, демонстрирующей пожарную каску с приставленной к ней лестницей и выглядывающими из-за нее багром и пожарным топором. В левом нижнем углу — печать Ярцевской фабричной пожарной команды, почти в точности копирующая описанную эмблему.
Совершенно очевидно, что была напечатана целая партия таких бланков (вероятно, типографским способом) и по вполне конкретному поводу: Ярцевская фабричная пожарная команда награждала своих членов в связи с 50-летием организации.
Вот так, внимательно рассмотрев «благодарственное письмо» столетней давности и сделав арифметические вычисления, посильные и первокласснику, мы вдруг осознали, что в этом августе исполняется 150 лет Ярцевской пожарной охране, с чем «Вести Привопья» и поздравляют доблестных ярцевских огнеборцев. У них еще есть время, чтобы при желании подготовиться к юбилею, а мы хотим поделиться с нашими читателями некоторыми интересными фактами, связанными с историей ярцевской пожарной службы.
От Ярослава Мудрого до декрета Совнаркома
Отношение людей к огню всегда было неоднозначным: с древнейших времен он согревал их жилища, помогал приготовить пищу и не давал замерзнуть в какой-нибудь бескрайней степи или лесной чаще. Словом, огонь в определенном смысле всегда был синонимом жизни. Может быть, именно поэтому мы и сегодня не можем оторвать глаз от жарких переливов пламени, заключенного в топке камина или танцующего на бревнах костра. Но не дай бог этой стихии вырваться на свободу — тут уж беды не миновать. Если и при современном развитии техники пожары ежегодно уничтожают миллионы гектаров леса, а порой и встретившиеся на пути деревни и уносят человеческие жизни, то в прошлом регулярно выгорали целые города.
Первое упоминание о противопожарных мероприятиях на Руси обычно связывают со сборником законов «Русская правда», изданным в ХI веке при князе Ярославе Мудром. В ХIII столетии была законодательно введена ответственность за поджоги. В 1434 году появились и другие указы, регламентирующие обращение с огнем. Однако помогало слабо. Например, в течение XV века Москва горела 18 раз, а с 1453 по 1493 год десять раз выгорала полностью. В 1504 году после очередного опустошительного пожара москвичам запретили без крайней необходимости топить летом бани и избы, а заодно и зажигать в доме свечи с наступлением сумерек. Также при Иване III в Москве были организованы особые заставы — «решетки-рогатки», которые на ночь запирали. Hа заставах круглосуточно дежурили решеточные приказчики, а в помощь им выделялся один горожанин от каждых 10 дворов.
В 1547 году Иван IV (Грозный) издал закон, обязывающий московских жителей иметь во дворах и на крышах домов бочки, наполненные водой. Для приготовления пищи предписывалось строить печи и очаги вдали от жилых строений. Тогда же появились так называемые водоливные трубы — первые ручные насосы для тушения пожаров.
В 1649 году царь Алексей Михайлович издал «Наказ о градском благочинии», который заложил основы профессиональной пожарной охраны в Москве.
Постоянные угрозы возникновения пожаров на строящемся флоте побудили Петра I организовать при Адмиралтействе постоянные пожарные команды, вооруженные «заливными трубами», крюками, ведрами, топорами, бочками с водой, приставными лестницами др. На кораблях устанавливались брандспойты. К 1747 году пожарным инвентарем были оснащены все правительственные учреждения новой столицы. В 1802 году была создана пожарная команда в Санкт-Петербурге, а в 1804-м — в Москве.
В 1853 году вышла «Нормальная табель составу пожарной части в городах», которая упорядочивала организационную структуру и оснащенность пожарной охраны. Так, для городов с населением до 2 тысяч человек пожарным командам полагалось иметь 2 повозки для доставки заливных труб, 7 лошадей, 2 линейки для перевозки пожарной команды, 4 бочки, не более 2 повозок для перевозки багров, лестниц и большое количество топоров, ломов, лопат, багров и крюков. До 1873 года пожарные команды комплектовались людьми из военного ведомства. После введения в России всеобщей воинской повинности в пожарные команды стали принимать гражданских лиц, которых освобождали от призыва в армию.
Государственная пожарная охрана Советской России была создана в апреле 1918 года декретом «Об организации государственных мер борьбы с огнем». C 1918 по 2002 год она функционировала в рамках органов внутренних дел (НКВД, МВД), а в 2002-м была передана в ведение МЧС России.
А что на Смоленщине
В Смоленске проблема пожаров была не менее острой, чем в столицах. Вспомним хотя бы, что знаменитому пожару Москвы 1812 года предшествовал разоренный наполеоновскими войсками и выгоревший Смоленск.
Одним из первых упоминаний о Смоленской пожарной команде считается 1 декабря 1829 года. Именно этой датой министр внутренних дел Российской Империи утвердил штат пожарной команды города Смоленска и еще нескольких уездных городов губернии: Дорогобужа, Юхнова, Вязьмы, Гжатска, Красного, Поречья, Рославля, Духовщины и Сычевки. А именным Указом императора Николая I из казны единовременно было отпущено 16245 рублей на устройство пожарной части.
Тем не менее в середине XIX века преимущественно деревянный Смоленск (а на окраинах встречались даже дома, крытые соломой) и уездные города продолжали периодически гореть. К тому же, как видно из отчета Смоленского губернатора министру внутренних дел, личный состав пожарной команды в значительной части набирался из людей, страдающих «недугами, делающими их негодными для службы в пожарной команде».
Так постепенно обстоятельства привели к необходимости создания Вольного пожарного общества, и в 1874 году оно было учреждено для содействия пожарной команде.
Однако не только губернская столица заботилась о своей пожарной безопасности. Как правило, меры к сбережению своего имущества от огня предпринимали крупные землевладельцы. Так, граф Александр Шереметев (1859 – 1931), владелец имений Александрино и Высокое в Новодугинском районе, наезжая в них, обучал местное население пожаротушению и даже для этих целей скупал ветхие строения и поджигал их. Жители в случае возникновения пожара являлись с предписанным инструментом, а на домах прикреплялись памятные таблички с изображением ведра, лома, топора, багра и лестницы.
Кстати, в том же 1874 году была создана пожарная команда при ярцевской бумагопрядильной мануфактуре — Хлудов заботился о сохранности дорогостоящего текстильного оборудования. Впрочем, как показали более поздние события, первым ярцевским пожарным явно не хватало профессионализма, да и противопожарные меры на самом предприятии (вроде запрета курения) были абсолютно недостаточными.
Пожар на хлудовской фабрике: мифы и реальность
Говоря об истории пожарной службы в Ярцевском районе, нельзя не остановиться на знаменитом пожаре на текстильной мануфактуре Хлудовых в 1882 году. Об этом событии написано немало, но достаточно просмотреть материалы на эту тему, и становится ясно: будь то печатные издания или паблики в соцсетях, — авторы перепечатывают друг у друга одну и ту же страшную историю, суть которой (с некоторыми вариантами) сводится к следующему.
23 января 1882 года в прядильном отделении предприятия возник пожар. При этом администрация заставила уставших после смены прядильщиков тушить огонь и спасать дорогостоящие заграничные станки. В результате погибло огромное количество людей, однако за это никто не был наказан, а предприимчивый хозяин получил страховку за сгоревшее имущество и примерно через год возобновил производство.
Обычно этот рассказ сопровождается по-настоящему жуткими подробностями. Так, авторы ссылаются, например, на «брошюру Д. Горшкова и Г. Нилова» — по всей видимости, речь идет о книге Д.А. Горшкова «Ярцевские ткачи за 45 лет. [1879 — 1924]», изданной в Смоленске в 1924 году. «Пожар начался в сортировочном отделении, где были деревянные потолки, — цитируется брошюра. — В это же время во двор вошла третья смена. И две смены столкнулись. У выходов из отделения началась страшная давка. Рабочие выбрасывались с верхних этажей, тушили в бочках с водой горящее платье, катались в судорогах. И уже при давке несколько женщин было задавлено насмерть».
Или упоминаются газеты «Смоленский вестник» и «Неделя», писавшие вскоре после пожара, что директор фабрики Маленч распорядился запереть на замок двери объятых пламенем зданий, чтобы заставить рабочих тушить пожар. Также утверждается, что администрация фабрики, чтобы скрыть следы трагедии, уничтожила паспорта временно работающих и погибших при пожаре, а трупы (несколько обозов) тайно ночью были вывезены и закопаны недалеко от фабрики. При этом называются цифры погибших от нескольких сотен до трех тысяч человек. (Последняя цифра представляется совсем уж фантастической, особенно если учитывать, что в то время общее число работников приближалось к шести тысячам, а в ту злосчастную смену на производстве было занято как раз около трех тысяч рабочих). Да и запертые в горящем здании люди — тоже проявление какой-то бессмысленной звериной жестокости. Тем не менее, очень популярна картина, а в музее при Центре противопожарной пропаганды и общественных связей в Смоленске даже экспонируется диорама «Трагедия в городе Ярцево 23 января 1882 г», где отчетливо видно, как некие люди подпирают огромными бревнами двери фабрики, а снег под окнами горящего здания буквально усеян телами людей.
А между тем еще в прошлом году в журнале «Край Смоленский» (№10, октябрь 2023) была опубликована большая статья известного смоленского краеведа Юрия Шорина «Страницы истории Ярцевской хлопчатобумажной фабрики», в которой автор с опорой на документы, хранящиеся в Государственном архиве Смоленской области (фонд канцелярии смоленского губернатора) и газетные публикации того времени восстанавливает всю хронологию событий.
Трагедия на хлудовской фабрике получила резонанс не только в губернии, но и в масштабах страны. Неудивительно, что появился ряд статей, в том числе в губернском «Смоленском вестнике» и петербургской газете «Неделя», в которых анонимный автор (предположительно постоянный корреспондент «Смоленского вестника» Николай Селезнев), явно имеющий предубеждение по отношению к Хлудову и администрации фабрики, изложил слухи, ходившие среди рабочих после пожара. Например, он писал о двух беременных женщинах и десятках детей, задавленных в толпе, о родителях, безуспешно разыскивавших после пожара своих детей (на фабрике работали и подростки), о молодом рабочем, трогательно прощавшемся с товарищами за секунду до гибели. Но особенно часто повторялись рассказы о директоре фабрики, англичанине Миленче, который специально приказал закрыть двери, чтобы погубить русских рабочих.
Что было правдой, а что вымыслом в жалобах фабричных работников на ненавистного директора-иностранца, теперь уже не установить, но, думаю, читатель согласится, что вокруг любого резонансного события рождается немало домыслов. Но точно известно, что в результате этих публикаций директор Департамента государственной полиции Плеве обратился к смоленскому губернатору с просьбой проверить «сообщенные в статьях сведения». В отношении Миленча было проведено судебное дознание, и, говоря современным языком, факты не подтвердились. Но и Миленч в свою очередь подавал в суд на газеты за распространение клеветы против его личности.
А 21 февраля «Смоленский вестник» опубликовал письмо служащих Ярцевской бумагопрядильной мануфактуры с детальным описанием событий, связанных с пожаром. Письмо подписали управляющий И. Шляхтин, врач Н.И. Крапдач, инженер-техник А.Ф. Перлов, инженер-механик А.А. Шумилин, бухгалтер А.А. Масленников, конторщик К.Н. Чичерин, механик А.А. Фишер.
Авторы письма говорили о том, что в прессе тиражируются «преувеличенные слухи и искажающие истину описания», а потому они хотят восстановить истину: «Пожар начался в 5¾ ч.в.: во 2-м этаже сортировочного отделения загорелся приготовленный к обработке и сложенный в бунты хлопок в количестве 3800 пуд. Когда народ узнал о начавшемся пожаре, в новой фабрике он принял это известие совершенно спокойно, и все люди вышли благополучно на двор. В старой фабрике известие это было принято иначе. Когда огонь мгновенно охватил всю массу распакованного и расщипанного хлопка, народ (около 25 человек), работавший в 3-м и 2-м этажах сортировочной, бросился к выходам; некоторые спустились на двор на подъемной машине, другие попрыгали в окна, и, наконец, остальные бросились мимо горевшего хлопка в рабочую залу 2-го этажа старой фабрики к выходной лестнице. Вид горевшего на некоторых из них платья и крики «пожар» произвели панику в народе, работавшем в старом корпусе фабрики. Люди устремились по главной лестнице к наружным дверям, где они обыкновенно ходили на работу, забывши о других двух пожарных лестницах: наружной деревянной и каменной внутренней. Произошла давка, увеличившаяся еще тем обстоятельством, что масса народа, бежавшая вон из фабрики, встретилась с людьми, входившими в фабрику на смену. Несчастия с людьми, кроме обжогов, произошли именно в то же время и в этом месте от давки в двух пунктах: в 1-х на площадке второго этажа выходной лестницы, где сталкивались четыре встречных потока бегущего народа – два противуположных боковых и два по лестницам сверху и снизу, и, во 2-х, у выходных дверей первого этажа, где столкнулись три течения, верхнее и боковое, с входящим на сменную работу. Эта общая суматоха продолжалась несколько минут, и чрез ¼ часа весь народ вышел из фабрики в двери и окна залы нижнего этажа. Следствием этих столкновений было: 10 задавленных женщин, 6 умерло к 7 ч. того же вечера, а остальные четыре, пролежав некоторое время в больнице, совершенно оправились. Семь человек из работавших в сортировочной, пробегая с 3-го этажа сортировочной во 2-й по чугунной лестнице, мимо горящего хлопка, получили обжоги, и один из них на 12-й день умер; два лежат в больнице и скоро оправятся, остальные четыре, получившие обжоги легкие, в настоящее время вполне здоровы. Четверо других не попали на лестницу и, выбив рамы, выпрыгнули в окна с 3-го этажа. Один из них получил сложный раздробленный перелом бедренной кости с разрывом мягких тканей, другой переломил один из ножных позвонков спинного хребта и плечевую кость руки (оба они умерли чрез трое суток); третий спустился по водосточной трубе, а четвертый прыгнул, держа перед собой куль ваты, последние не получили никаких повреждений. Кроме того, при тушении пожара один из слесарей получил перелом бедренной кости и находится в больнице и одному из фабричных рабочих при выкидывании вещей из кладовой 3-го этажа куском железа пробило теменную кость и чрез трое суток, вследствие воспаления твердой мозговой оболочки, он умер.
Таким образом, из 3000 чел., находившихся в фабрике в момент возникновения пожара, пострадало 18 человек; из них 10 умерло, 3 лежат в больнице и 5 совершенно выздоровело. Кроме того, в разное время в амбулаторную приходило 18 человек с ничтожными ушибами и ссадинами, полученными частию в давке при выходе из фабрики, частию при тушении пожара. Так как в сортировочном отделении, где загорелось, никаких машин не было, а газовые рожки, помещенные в стеклянных фонарях, были зажжены за час раньше, то предполагаем, что причиною пожара было неосторожное обращение с огнем или спичками кого-нибудь из рабочих. Курение табаку в фабрике строго преследовалось». (Сохранена орфография и пунктуация оригинала).
Не стоит забывать и о том, что вследствие пожара производственный процесс на фабрике был остановлен, и люди остались без работы. Однако они получили некоторую компенсацию — очень недостаточную с точки зрения современного человека, но вполне приличную по представлениям того времени.
В той же статье служащих упоминается, что «в течение 4-х дней после пожара рабочим был выдан полный расчет по 24 января и добавочное жалованье за 6 дней по 1-е февраля. Кроме того, рабочие и их семейства получили билеты 3-го класса или деньги на проезд на родину или по желанию в Москву».
В своей статье Юрий Шорин цитирует письмо губернатора А.А. Кавелина, кстати, вступившего в должность только 4 января 1882 года, на имя министра внутренних дел, в котором глава региона сообщает, что уже в вечер трагедии на место пожара был отправлен чиновник особых поручений по фамилии Орел, смоленский пристав Гудков и нижние полицейские чины для «недопущения возникновения беспорядков между рабочими» и расследования обстоятельств случившегося. Кроме рассказа об обстоятельствах трагедии в Ярцеве, в письме Кавелина есть и еще несколько интересных фактов. Например, о том, что Хлудов «согласился выдать рабочим заработную плату без вычета штрафов, и по 3 рубля
на каждого рабочего», а на родину за счет предприятия после пожара вернулось 1240 человек. Сам же фабрикант понес убыток «по приблизительному расчету до 2-х миллионов рублей», впрочем, «машины были застрахованы в 1 700 000 рублей».
Завершая рассказ о трагическом эпизоде ярцевской истории, хотелось бы обозначить свою позицию по этому поводу. Мы ни в коем случае не умаляем значения произошедшего, не оправдываем администрацию фабрики, не обеспечившей пожарную безопасность предприятия, и не обесцениваем жизни погибших в пожаре рабочих — пусть их в действительности оказалось не несколько сотен, а 18 человек. Но мы и не хотим уподобляться желтой прессе (как конца XIX, так и первой трети XXI века), которая готова повторять (а то и сочинять) что угодно, лишь бы поразить воображение читателей.
И, коль скоро мы говорим о правде и мифах, вот еще одна легенда, связанная с хлудовским пожаром. Бывший директор Ярцевского историко-краеведческого музея Наталья Максумова в статье «Об истории ярцевской пожарной команды», опубликованной в газете «Авоська» в 2007 году, вспоминает, что, когда в 2004-м было решено изготовить макет ярцевкой бумагопрядильной мануфакатуры (экспонируется в музее), она обратилась к местной художнице Л.Г. Ивченковой, работавшей в технике лоскутной мозаики, с просьбой изготовить копию с черно-белой фотографии картины «Пожар на Ярцевской фабрике 1882 года». «Когда работа была готова, мы обратились на хлопчатобумажный комбинат с просьбой ее оформить — сделать рамку, — пишет Наталья Максумова. — Через пару дней после появления картины в цехе на комбинате произошел пожар. Рабочие тотчас провели параллель между этими двумя событиями и постарались поскорее от картины избавиться. Но рамку сделали».
Татьяна Филимонова
(Читайте продолжение в следующем номере)