Вы знаете, что такое речевое мещанство? Думаю, большинство наших читателей ответит отрицательно. А между тем с этим явлением мы сталкиваемся каждый день — в быту, в телевизионных шоу и даже в деловом общении. А уж если Вы завсегдатай соцсетей, то и подавно.
«Мещанам без различия классов и сословий»
В дореволюционной России слова «мещане» и «мещанство» не имели ни положительной, ни отрицательной эмоциональной окрашенности. Так называли одно из городских сословий, существовавших наряду с дворянами и священниками — преимущественно это были ремесленники, мелкие торговцы, приказчики, прислуга.
А вот уже в СССР эти слова приобрели совсем иное, резко негативное звучание. Произошло это в эпоху расцвета НЭПа, когда, по меткому выражению Маяковского, «утихомирились бури революционных лон», и «вылезло из-за спины РСФСР мурло мещанина». С тех пор мещанами стали называть людей вне зависимости от происхождения (классы и сословия после революции были отменены), чьи интересы ограничивались только собственным бытом и материальным благополучием. Следствием этого стало стремление дружить с «нужными» людьми, до краев наполнять свое «гнездо» дефицитными и престижными товарами и за счет этого возвышаться над толпой «нищебродов», коротающих век без модных джинсов, импортного магнитофона, личного автомобиля и т.д.: список дефицитных благ менялся с течением времени.
В СССР мещанство осуждалось и публично высмеивалось, тем более что довольно часто оно рука об руку шло с дурновкусием. Так что слово «мещанин» было обидным клеймом.
В наше время, после того как мы дружно, всей страной 30 лет строили общество потребления, в мещанстве уже никого не упрекают: оно давно стало победившей идеологией. Но это тема для отдельного разговора. А сегодня речь не о бытовом, а о речевом мещанстве (хотя очень часто эти явления стоят рядом). А что это такое, давайте разбираться.
Вот такая «джага-джага»
Знакомо ли вам выражение Slavic girl? Те, кто помнит английский хотя бы на уровне школы, конечно же, переведет его как «славянская девушка». Но наверняка не все знают, что Slavic girl (варианты: Slavic bimbo, Slavic girl aesthetic, Slavic girl core, «светланакор») — это еще и популярный в последние годы тренд, широко тиражируемый соцсетями. Ролики в стиле Slavic girl размещают в своих аккаунтах иностранные блогеры-миллионники и российские звезды «ТикТока».
Slavic girl aesthetic (можно перевести как «стиль славянской девушки») подразумевает под собой зимний образ богатой русской (славянской) женщины, которая демонстрирует свой достаток при помощи дорогой одежды и аксессуаров.
На практике это выглядит так. Поклонницы тренда наряжаются в меха (роскошная шуба, объемная меховая шапка «боярка») и «золото — бриллианты», добавляют к ним высокие каблуки, брендовые сумки и большие солнцезащитные очки. Усиливает образ особый макияж (Slavic girl makeup): кукольные ресницы-опахала, обилие румян, имитирующих румянец на морозе, и яркая или нюдовая помада на объемных губах. Кстати, примерно так выглядели жены и подруги олигархов (бандитов) в 90-х. И, между прочим, народ был невысокого мнения о таких девушках, потому что знал, на какие деньги приобретались тогда соболя и бриллианты.
Так вот, во всей этой красоте дамы позируют у себя дома или на фоне зимних пейзажей. А некоторые идут еще дальше. В ноябре прошлого года 41-летняя предпринимательница устроила фотосессию прямо на Красной площади. А шубу, меховую шапку и гипюровые колготки дама «усугубила» огромным бутербродом с красной икрой. Причем в контейнере, из которого бизнесвумен черпала икру (большой деревянной ложкой, разумеется), оказалось 14 килограммов деликатеса. Неординарное поведение красавицы привлекло внимание полиции: даму препроводили в участок, где провели с ней разъяснительную беседу о неуместности столь демонстративного поведения.
Кстати, Slavic girl aesthetiс особенно пришелся по душе иностранцам. «Откуда эта странная шапка? Где купили? Отпад!», «Русская королева», «Я не славянка, но очень хочу одну из этих великолепных шляп!», — пишут они в комментариях и сами пытаются подражать «русским красавицам».
Обо всем этом я рассказываю не для того, чтобы позабавить читателей или осудить этот стиль: в конце концов, каждый самовыражается, как умеет, а о вкусах не спорят. Но есть нюанс. Как правило, в качестве музыкального сопровождения Slavic girl звучит песенка Кати Лель «Мой мармеладный». Благодаря популярному тренду композиция, написанная 20 лет назад, за считанные недели вышла на первые места в мировых чартах. (Чарт — рейтинг музыкальной продукции. — Ред.).
И опять-таки песенка почему-то очень «зашла» иностранцам: к концу прошлого года количество снятых под трек роликов подбиралось к 200 тысячам. Приплясывая перед камерами в шубах и ушанках, иностранные поклонники Slavic girl с удовольствием подпевают, а чаще просто открывают рот под «муа-муа», «у-у», «джага-джага» и «нада-нада». «Я готова к зимней моде, чтобы одеваться, как загадочная русская кукла, которая, возможно, является шпионкой КГБ», «Кайфую под эту песню, хотя единственное, что я понимаю, — это муа-муа», — пишут они в комментариях.
А одна молодая американка впечатлилась до такой степени, что просит: «Помогите! Мне нужны слова этой песни. Но не перевод, а произношение».
Наивная американская девушка! Если на минуту снять шубу, выключить музыку и вчитаться в эти, с позволения сказать, стихи, то становится ясно, что запомнить их будет непросто не то что иностранцу, но и носителю языка.
Вспоминая историю написания «Мармеладного», продюсер Кати Лель Максим Фадеев, упомянул, что в свое время «трек не прошел худсовет на «Европе Плюс» и на многих других российских радиостанциях и телеканалах, так как программные директора и худсоветы не услышали в нем хита». А вот поколение «ТикТока» от нее без ума. Да что там, Slavic girl вместе с «Мармеладным» уже цитируют в рекламных роликах одного из крупнейших российских операторов мобильной связи — в шутку, конечно.
«Теперь ждем, когда иностранные меломаны доберутся до песни «Муси-пуси». Учитывая, как она звучит для английского уха, может получиться еще более бомбовый хит!», — пишет информационный портал «Sport 24».
Российских подписчиков «ТикТока» Slavic girl скорее веселит. «Тяжелейший люкс!» — пишет один из них. «А вот прикиньте, если они реально нас так воспринимают», — смеется другой.
Шутки шутками, но, похоже, что так оно и есть. Ведь укоренился же в сознании наших бывших «партнеров» карикатурный образ вечно пьяного небритого русского мужика в ушанке и с балалайкой. Чем ему не пара сладкая до приторности «Slavic girl», посылающая в камеру свои «муа-муа»?
Уменьшай и властвуй
Слащавость, манерность, «сюсюканье» в сочетании с безграмотностью и есть классические проявления речевого мещанства. Другая же сторона этого явления — избыточное и неуместное употребление диминутивов, то есть, слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами.
Кстати, принято считать, что термин «речевое мещанство» принадлежит известному советский лингвисту академику В.В. Виноградову. А знаменитый писатель А.И. Куприн еще сто лет назад называл подобную манеру общения «языком приживалок около благодетелей».
Но вернемся к уменьшительно-ласкательным суффиксам. Их в русском языке предостаточно (-оньк-, -еньк-, -иньк, -ушк-, -ек-, -ок- и т.д.), и никто не призывает отказаться от них полностью. Например, они вполне уместны в общении с детьми и другими близкими людьми. Давайте просто не забывать о принципе, безотказно работающем еще со времен древнеримских консулов: мера, место, момент.
Проблема как раз в том, что некоторые граждане совершенно не знают меры и общаются на фальшиво «детском» языке.
Лидерами в этом, пожалуй, являются многочисленные дамы-блогеры, готовые поделиться с подписчиками советами на все случаи жизни. Вот, например, бьюти-блогеры, вещающие на просторах Интернета о красоте, выборе косметики, нанесении макияжа и т.п.
Обращаясь к подписчицам, они называют их «девочками», «девчоночками», «девчулями», «любимками», а свою продукцию — «видосиками». Ну и, разумеется, в изобилии льются слова «масочка», «кремчик», «красочка», «глазик», «носик», «губки», «щечки», «челочка», «личико», «ровненько», «красивенько» и т.п.
«Я так люблю всех вас, — как бы транслирует автор подписчикам, — что просто таю от умиления». Однако умиление это блогер испытывает не столько к ним, сколько к себе самой: «Я вся такая нежная и ласковая».
Конечно, не всем подобная фамильярность и сюсюканье по вкусу. Но тут уж все просто: не нравится — не смотри.
Хуже, когда уменьшительно-ласкательная лексика проникает в сферу делового общения. «Договорчик», «контрактик», «актик», «отчетик» — с точки зрения психологии межличностных отношений общение с клиентами в таком стиле расценивается как проявление статусного доминирования и скрытая агрессия. Исключения составляют разве что профессии няни или сиделки.
Еще один интересный момент: некоторые лингвисты утверждают, что диминутивы воспринимаются мужчинами и женщинами совершенно по-разному. «Представьте, что вы владелец магазина, в котором вдруг сработала сигнализация. Вы звоните в охранное предприятие, общаетесь с дамой-оператором и слышите такие фразы: «Не кладите трубочку, мы переадресуем ваш звоночек», «Машинка уже выехала, ребятки скоро будут у вас», «Как сигнальчик услышите, откройте воротики, пожалуйста», «Минуточку подождите, не отключайтесь», «Оставьте свой телефончик для связи», — приводит пример русист Тамара Скок.
Так вот, женщины, скорее всего, воспримут услышанное как проявление заботы и желание оператора успокоить, снизить градус напряжения. Ведь они сами привычно используют в общении с детьми и прочими домочадцами слова «сыночек», «доченька», «мамочка», «зайка», «солнышко», «умничка» и т.п.
А вот мужчины могут решить, что с ними разговаривает легкомысленная, некомпетентная особа, не понимающая всей серьезности ситуации, а значит, ей нельзя доверять.
А при личном общении сильный пол вообще может расценить диминутивы как флирт и заигрывание.
Тем не менее, злосчастные суффиксы роятся вокруг нас. То и дело слышишь: «Ты можешь одолжить мне денежек?», «Тут возникла одна проблемка», «Мое сердечко так бьется!», «Ах, какая печалька!» и др.
А приходилось ли вам слышать, как, комментируя какие-либо соревнования, весьма брутального вида мужчина обращается к одной из команд: «Мы будем держать за вас кулачки». При этом «кулачки» у него… — неслабые такие кулачки.
Ну и, не могу не сказать о слове «человечек» применительно к взрослому человеку. «Вы такой хороший, светлый человечек», «Ты мой любимый человечек» и т.п. — говорящий так упивается собственными «деликатностью и тонкостью», что даже не замечает, как, «уменьшая» своего визави, он снижает его статус, а себе отводит роль куда более внушительную: тот-то «человечек», а я — «глыба, матерый человечище».
Между прочим, я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь сказал «человек» о себе.
Когда «ми-ми-миметр» зашкаливает
Но и при этом некоторым недостаточно имеющихся в русском языке средств, чтобы выразить всю степень своего умиления чем-нибудь или кем-нибудь. И они изобретают особенно нежные слова, вроде «обнимашки», «вкусняшка», «печалька» или «чмоки-чмоки». Но здесь хотя бы понятно, откуда что берется, ясен общий смысл.
А как вам словечки «ми-ми-ми» и «няша»?
Для тех, кто не в теме, объясняю. «Ми-ми-ми» — это сетевой жаргонизм, междометие, выражающее крайнюю степень умиления чем-то, восхитительным и трогательным. Как правило, его произносят не в меру эмоциональные и чувствительные девушки, любуясь котиком, собачкой, ребенком и т.п.
Причем, от «ми-ми-ми» уже образовались прилагательное «ми-ми-мишный» и существительные «ми-ми-мишность, «ми-ми-миметр», «ми-ми-мишки» — последнее даже стало названием популярного детского мультфильма.
Кстати, не все знают, что своим происхождением данное слово обязано мультфильму «Мадагаскар», популярность которого достигла пика в 2010 году. Автор, придумавший слово «ми-ми-ми», не известен. Но именно эти жалобные звуки произносил глазастый лемур Морта, когда ему было страшно. Зрители Морту пожалели, а словечко ввели в свой лексикон.
А вот «няша» появилась в русском языке благодаря японским аниме.
Вернее, сначала появилось междометие «ня»: так в Японии передают «речь» кошки; это то же самое, что у нас — «мяу». Поэтому в аниме все персонажи, которые имеют обличие кошки, говорят именно «ня», и для фанатов японских мультфильмов это и приветствие, и обозначение чего-то нежного и трогательного, в общем, «няшного».
Сейчас в русском языке слова «няшный», «няша» используются по отношению к кому-то милому животному — реальному или фантастическому, к которому хочется прикасаться, гладить, обнимать.
Кстати, «ми-ми-мишные» словечки вовсе не привилегия «гламурных» девочек (их еще называют «ванильками») — порой ими грешат и взрослые умные люди. Психологи объясняют это инфантильностью общества, навязыванием культа вечной молодости, когда, чтобы быть в тренде, взрослые люди одеваются, как юноши и девушки, причесываются, как подростки, и говорят, как дети.
Кушать подано, садитесь …есть, пожалуйста
Ну и, в финале нашего разговора о слове «кушать». В последние годы оно стало очень популярным: его употребляют применительно ко всем подряд, в том числе к себе: «На обед я скушал котлету», «Я сегодня еще не кушал», «Я готовлю кушать» и т.д. И сразу становится понятно, насколько деликатно и чувствительно человек относится к себе любимому.
А может быть, он просто не знает, что так говорить неправильно?
Глаголы «есть» (в значении «принимать пищу») и «кушать» — синонимы, то есть слова одинаковые по значению. Но при этом они заметно различаются стилистически.
Глагол «есть» стилистически нейтрален, то есть может употребляться в любой ситуации и в любом стиле речи.
А вот глагол «кушать» очень ограничен в своем употреблении. Он используется только при вежливом приглашении к столу или обращении к гостям («Кушать подано, прошу к столу», «Кушайте, пожалуйста!»). А также по отношению к детям («Сейчас Андрюша будет кушать) и с большой оговоркой — к женщинам.
Если же о себе говорит мужчина («Я хочу кушать»), а также когда мужчина или женщина говорит от имени семьи («Мы покушали»), это придает речи манерность, слащавость и является тем самым речевым мещанством.
Не следует употреблять глагол «кушать» и применительно к себе: неприятно звучит «я кушаю».
Между прочим, эта проблема возникла не вчера. Еще советский писатель, автор более трех сотен произведений для детей Виталий Бианки писал: «Даже о себе мы начинаем говорить: „Я кушаю“, „Мы кушаем“. И получается смешновато: больно пышно. <…> У нас не великосветское общество. Да, по правде сказать, и в великосветском-то обществе это слово употребляли главным образом лакеи: „Кушать подано!“ <…> И к чему нам это нелепое, какое-то сюсюкающее слово — так и хочется, произнося его, сложить губы трубочкой: „кюшать“, — когда имеется у нас хорошее, здоровое слово „есть“».
Интересно, что сейчас, когда лингвистические бастионы рушатся один за другим и народ говорит и пишет, как бог на душу положит, в отношении слова «кушать» русский язык неумолим.
И алгоритм его употребления очень прост: о детях говорить «кушать» можно всегда, о женщинах — иногда, о мужчинах — никогда.
Однако мы вовсе не призываем выбросить слово «кушать» из языка. Оно может быть великолепным средством создания комического эффекта. Помните, например, знаменитую гайдаевскую комедию «Не может быть»? В части, снятой по рассказу Зощенко «Свадьба», Гайдай придумал образ отца невесты. И этот персонаж в исполнении неподражаемого Георгия Вицина, показывая на трехлитровую бутыль самогона, вспоминает: «Раньше я мог свободно четверть выкушать. Не, ну, конечно, был романтизм… закуска».
Татьяна Филимонова